Примечание к тексту:
Сие есть попытка облечь художественным слогом события, имевшие место на ПРИ «Бристоль: Осколки Памяти». Возможно, вымышленным автором не совсем соблюдён сюжет, да и повествование, пожалуй, местами слишком эмоционально. Если Вы спросите тех, кто знал Алексиса в жизни – вряд ли бы за этим сдержанным человеком 35 лет от роду вы бы заметили столь острую чувственность. Но, как утверждает небезызвестный менестрель из славного города Бристоля, являвшийся современником Алексиса, всё было именно так, как описано им. Ну что же, пожалуй, дадим слово нашему повествователю… =)))
Выдержка из "Жизнеописаний магов Ордена Морганы", т.13, гл. 7.
Выдержка из «Жизнеописаний магов Ордена Морганы», т. 13, гл. 7.
Я поведу рассказ о жизни человека под именем Алексис по прозванию Звездопад, что служил придворным магом во дворце Его Величества короля бристольского. В отличие от прочих магов Бристоля, что состояли в одном из двух древнейших Орденов – Морганы или Мерлина, Алексис был свободен в выборе своих идей и мотиваций (по крайней мере, он так сам считал), ведь преданность Его Величеству и служение Короне были важнейшими приоритетами его, и те раздоры, что разрывали Ордена противоречиями мало касались Алексиса.
Непосвящённому читателю следует здесь сообщить о тех невзгодах, что обрушились на Британию и к каким последствиям они привели и, более того, ответить на его вопрос «как, почему вдруг некий господин-правитель славного города Бристоль стал именоваться королём, ибо привычно считать Лондон столицей всей Британии?»
К несчастью, я не располагаю сведениями о том, что случилось с Лондоном и прочими прекрасными местами Альбиона, возможно их уже и нет в том мире и лишь ветер гуляет по некогда оживлённым улицам, возможно полуразумные тупыри бесцельно слоняются в поисках пищи по набережным Темзы, влекомые лишь самыми низменными и животными инстинктами, что остались у них после Катаклизма, а возможно, и в Лондоне нашлись те люди, кто смог перебороть инстинкты и вернуть себе человеческий разум и теперь, подвергаясь постоянной опасности, подобно жителям славного Бристоля ищут ответы на главные вопросы: какие ужасы постигли Британию, что принесли с собой столь страшные разрушения, а главное – отняли память о прошлом? Возможно ли восстановить эту память или следует жить сегодняшним днём, начав с чистого листа? А коли так – не может ли тот, кто кажется тебе ближайшим другом и соратником, на самом деле оказаться убийцей твоих родных и близких?..
Теми же вопросами задавался и Алексис, вот уже с полдюжины лет как сознание вернулось к нему, а вместе с сознанием – и его магический дар, который вскоре он также смог раскрыть и в своей сестре, которая стала его ученицей и ближайшей сподвижницей в исследованиях, направленных на отыскание средства прозреть сквозь пелену тумана в прошлое, дабы отыскать желанные ответы. Теоретические изыскания, десятки разнообразных магических формул, разработанных придворным магом, не приводили к желаемому результату, сколько бы бессонных ночей не были проведены за их составлением. Когда же Алексис позволял себе ненадолго забыться сном, чтобы успокоить сознание, разрывавшееся от сотен комбинируемых рун и слов заклинаний, перед его взором появлялся образ прекрасной девы с огненно-рыжими волосами, которая молча взирала на него, будто бы предупреждая о чём-то. После одного из подобных видений, Алексис даже написал её портрет, чтобы не расставаться с прекрасной госпожой его снов ни днём, ни ночью, и с того момента она всегда была с ним – куда бы он ни направлялся, изображение огневласой девы всегда было с ним, вписанное в его Книгу подобно заклинанию, и когда маг был готов впасть в отчаяние от бесплодности очередного эксперимента, он обращался к портрету, будто к живому человеку, и на него снисходило ощущение блаженного счастья и спокойствия. Маг даже не знал её имени, кто она и существует ли прекрасная дева в его мире, но он никогда не оставлял попыток отыскать её, ибо лишь отыскав, думалось волшебнику, он сможет приблизиться к разгадке тайн возвращения памяти…
…Странным выдалось то утро, когда в дверь резиденции короля раздался стук волшебного посоха и мелодичный, но в то же время властный, женский голос возвестил о прибытии Леди-Магистра Ордена Морганы Ле Фэй в сопровождении Грандмастера ордена Мерлина. Алексиса насторожил сам факт того, что главы двух противоборствующих Орденов смогли, презрев все противоречия, объединить усилия, но более того странно было то обстоятельство, что им потребовалась аудиенция короля, ибо издревле король не был допущен в дела Орденов и этот суверенитет маги хранили с не меньшей святостью, нежели свои тайные знания, и уж если главам Орденов потребовалась помощь короны, значит, без сомнения, дело, с которым они собирались обратиться к королю, имело исключительную важность. Когда же Алексис спустился в тронный зал, дабы засвидетельствовать своё почтение столь высоким гостям и осведомиться о причине их визита, в приёмной государя собралось великое множество придворного люда – все в нетерпении ожидали первыми услышать результаты переговоров, которые должны были быть озвучены в скором времени, единственное, что удалось разузнать придворному магу, так это то, что Ордена желают заключить трёхсторонний договор с Его Величеством по некоторым вопросам, имеющим государственную важность. В сознании волшебника возникла радостная мысль о том, что ордена смогли бы объединить свои усилия к вящей пользе короны и Британии, однако надеяться на это было слишком преждевременно. От этих мыслей Алексиса оторвал звук распахивающихся дверей тронного зала, из которых неспешно появилась странная процессия в лице Его Величества с супругой в сопровождении архимагов Орденов, гул речей, царивший вокруг, немедля затих и лишь изредка торжественная тишина прерывалась шёпотом собравшихся, в то время как высокая процессия направлялась сквозь собравшуюся толпу к воротам дворца. И если с Грандмастером Ордена Мерлина Эдриком Стормгардом Алексис был знаком достаточно давно и относительно близко – им доводилось несколько раз бывать на одних и тех же приёмах во дворце и удавалось уделять некоторое время обмену опытом, то Леди-Магистра Ордена Морганы, госпожу Сильвиру Мистлейк, придворный маг имел честь лицезреть впервые. Красотою своей она превосходила, пожалуй, даже королеву. В каждом её движении читалось превосходство, она ступала по роскошным коврам, которыми был устлан зал, с грацией и достоинством ирбиса, столь же прекрасна и опасна единовременно. Изысканное платье синего бархата, вышитого серебряными нитями, вызывающе подчёркивало прекрасные формы, коим могла бы позавидовать любая из живущих женщин, белоснежная кожа, казалось, отражала солнечный свет, что изливался в зал, преломляясь сквозь цветные витражи, коими были забраны высокие окна, аромат магических благовоний, смешанный с терпким запахом благоухающих масел, создавал вокруг госпожи Сильвиры ореол тайны, что надолго неуловимо оставался в воздухе там, где она проходила. Несколько непослушные волосы были перехвачены лентой и спадали волнами на хрупкие белоснежные плечи. Но даже более прекрасным был её взгляд… Глаза Леди-Магистра были обжигающе холодны, казалось, что она прозревает сквозь время и пространство истинную суть всего, чего касался её надменный взгляд, но одновременно с тем же, их глубина манила своей таинственностью, страстью и опасностью, не давала вырваться из этого омута и отвести взора…
Именно такой запомнил её Алексис – таинственной, прекрасной, недоступной и опасной, подобно остро отточенному кинжалу. Когда он пришёл в себя, оказалось, что он давно уже остался единственным в зале, видение исчезло, но он всё стоял и смотрел ей вслед, как будто бы надеясь поймать хоть далёкие отголоски её тихого властного голоса, или уловить её нестерпимо манящий аромат…
Весь последующий день придворный маг никак не мог найти себе места – дела, требовавшие его вмешательства были оставлены верной ученице как только он понял, что любая магическая формула рассыпается в его сознании стоило лишь вспомнить аромат, исходивший от Её одежд, обрывки заклинаний и магических символов сверкающими осколками разлетались в стороны, мерцали и таяли, словно звёзды во тьме ночного неба, в глубине Её глаз. Даже охота на медведей, на которую Алексис изредка любил выбираться с королём, не принесла успокоения его мечущемуся разуму, он старался найти хотя бы одно дело, убеждая себя в его исключительной важности для королевства, чтобы сосредоточиться на нём, лишь бы освободиться от этого прекрасного наваждения. Алексису была представлена госпожа Патриция – талантливая исследовательница из Ордена Мерлина (она ещё сыграет значительную роль в нашем повествовании), с которой маг, в попытках отвлечься, стал разрабатывать ритуалы, направленные на поддержание экономической стабильности Бристоля – то фермер придёт и попросит при помощи волшебства повысить урожайность полей, то шахтёрам потребуется помощь в изгнании нечисти из шахты, но всё это не казалось хоть сколь-нибудь значительным.
В попытках добиться аудиенции Леди-Магистра, Алексис не один десяток раз «обивал пороги» обоих Орденов и королевской резиденции, но Она так и не сочла необходимым удостоить его своего внимания. Тогда придворный маг решился на небольшую хитрость (хотя, в общем-то, был всегда честен и прямолинеен) – Малькольм, боевой маг из Ордена Мерлина, которому Алексис случайно обмолвился о нарисованном им портрете девы из снов, порекомендовал показать данный портрет кому-либо из морганитов, ибо лишь они могли пролить свет на так давно мучивший придворного мага вопрос, с ним Алексис и направился к госпоже Сильвире.
Не без некоторых трудов отыскал Алексис в портовом районе башню розового мрамора, что служила резиденцией Ордена Морганы, подойдя к массивным дверям, он даже немного помедлил, ещё раз взвешивая все «за» и «против», ибо понимал, что в случае принятия решения в отношении своей принадлежности к Ордену, обратной дороги у него не будет, однако его стремление отыскать деву из снов, а более – страстное желание вновь увидеть прекрасную Сильвиру, оказаться с ней рядом, близко настолько, чтобы ощутить сладковато-терпкий запах, взглянуть в бездну её глаз – всё это вытеснило последние сомнения из его сознания и он, отворив двери, шагнул в прохладный полумрак приёмной Ордена. Навстречу ему, в развевающихся на лёгком ветру лазурных одеждах, вышла юная девушка – не более шестнадцати лет от роду, её распущенные волосы аккуратными потоками ложились на плечи, прикрытые бархатной накидкой, символ на её груди однозначно свидетельствовал о принадлежности к Ордену Морганы. Придворный маг немало удивился – столь юная дева была допущена к изучению тайн магии, в коих таилась смертельная опасность даже для таких крепких духом мужчин как он? Всё это выглядело весьма странным, однако, когда он услышал её голос, его удивление возросло многократно, ибо голос этот принадлежал не молодой девушке, а будто бы человеку, перенесшему немало страданий на своём веку, в нём отчётливо слышались ноты усталости, скорби и страдания…
Девушка представилась Вэйв (это имя ещё неоднократно будет упомянуто на страницах нашей истории) и учтиво вызвалась проводить Алексиса к Леди-Магистру, сказав, что та уже давно ожидает его. Пройдя длинными и извилистыми коридорами резиденции Ордена, за непринуждённым разговором, Алексис узнал от Вэйв, что она является самой младшей из посвящённых, но уже допущена к исследовательской работе и лабораториям ордена, что чрезвычайно заинтересовало мага – Орден вряд ли допустил бы кого-либо к исследованиям, если бы не был уверен в его полной компетентности, что напрямую свидетельствовало о выдающихся исследовательских талантах юной волшебницы. Раскланявшись с ней, Алексис пообещал себе обязательно наведаться в Орден и потолковать с Вэйв ещё раз, или может даже, пригласить её в свой личный кабинет во дворце, дабы поподробнее расспросить о её исследованиях и, возможно даже, обменяться опытом.
Когда же дверь в приёмную залу Ордена распахнулась, и придворный маг снова узрел госпожу Сильвиру в её блистательном великолепии, он долго не мог отвести взора и подобрать подобающих слов для приветствия, он любовался её холодной полуулыбкой, пока госпожа-архимаг с немного надменной ухмылкой не подозвала его ближе и не предложила присоединиться к её столу. Алексис почти шёпотом, пересохшими от волнения губами, промолвил какую-то фразу благодарности, о том, что это – великая честь для него, что к высокой леди его привело отнюдь не праздное любопытство, а дело исключительной важности. Он пытался было произнести комплимент, восхитившись её красотой, но все слова, которые он мог подобрать, казалось, не отражают и десятой доли её великолепия.
Выслушав рассказ волшебника, о его снах и взглянув на портрет, что он показал ей, Леди-Магистр немного смягчилась и, казалось, что даже её улыбка потеряла свою холодность. Она поведала о том, что дева, изображённая Алексисом на портрете – не кто иная как бывшая Архимаг Ордена Морганы, Жаннетт Вуайон – женщина выдающихся качеств – столь же сведущая в тайном магическом искусстве, сколь невыносимая характером и, как выразилась Сильвира «ко всеобщему счастью, ныне покойная». Перед тем как распрощаться, Леди-Магистр выразила свою надежду на то, что Алексис в скорейшем времени определиться со своей принадлежностью к одному из Орденов, и дабы подкрепить свою благосклонность, подарила Алексису один из личных амулетов. Когда она передавала амулет, её руки, как бы невзначай, коснулись его ладоней, волшебник с трепетом ощутил тепло её тела, пронзившее его, словно заряд энергии во время ритуала, его сердце невольно пропустило удар, дыхание на мгновение замерло. Она не могла не заметит этого, ибо когда маг снова осмелился поднять взгляд на неё, взор Сильвиры был намного теплее, чем пару мгновений назад, ему даже показалось, что она смотрела на него с некоторым уважением, смешанным с превосходством. Алексис не единожды после укорял себя за столь неприкрытое проявление чувств, не подобающее в присутствии столь высокой и прекрасной дамы, но поделать с собой уже ничего не мог – выбор его был сделан ровно в тот момент, когда соприкоснулись их руки. Да, он войдёт в Орден Морганы и будет служить ему всеми своими силами и знаниями, что, безусловно, будет полезно для обеих сторон, но лишь потому, что в таком случае сможет видеть её, слышать прекрасный глубокий, властный голос, находиться рядом и, возможно даже, когда-нибудь, сможет завоевать её расположение настолько, чтобы, не таясь, раскрыть своё сердце, а дальше – будь что будет!
Немалое количество времени после Алексис провёл в попытках разработать ритуал, который позволил бы ему связаться с духом девы из снов, много листов пергамента было исписано, испробованы сотни формул, но каждый раз, казалось, что он не может сделать последнего, самого главного шага, найти самую важную комбинацию символов. Тут-то его мысли и обратились к той самой юной волшебнице из Ордена Морганы, которую он встретил в резиденции. Решив, что он выждал достаточно времени и правила приличия соблюдены, придворный маг решил нанести визит юной Вэйв дабы, объединив усилия, возможно, найти недостающие символы и сложить заклинание воедино.
Алексис нашёл Вэйв в библиотеке Ордена Морганы, занятую своими исследованиями. Решившись поведать ей о своей идее разработки ритуала вызова духа Жаннетт Вуайон, придворный маг весьма сильно рисковал, ибо отношение к покойной Архимагу в Ордене было, мягко говоря, неоднозначным, однако, молодая Вэйв с великим рвением и охотой вызвалась помочь волшебнику в осуществлении его задумки. Сложно сказать сколько дней и ночей провели они в библиотеке Ордена, отыскивая необходимые символы и слова, собирая по крупицам знания, необходимые для составления искомой магической формулы, они изнуряли себя отсутствием сна и пищи, целыми сутками просиживая в полутёмных подвалах Ордена, переписывая свитки и проводя эксперименты. Когда Алексис погружался в столь желанный сон, Вэйв со всем упорством продолжала вести исследования за них обоих, когда же отдых требовался юной волшебнице, она с явной неохотой расставалась с книгой, полной магических формул, и лишь настойчивые уговоры придворного мага заставляли её прикорнуть на несколько часов, чтобы восстановить сознание. В такие моменты, Алексис всеми силами старался не потревожить её чёткий сон, он выбирал свечи, что потусклее и, выводя каждый символ на листе пергамента, заботился не о каллиграфии, а лишь о том, чтобы перо издавало как меньше скрипа, от которого могла проснуться его новообретённая подруга. В какой-то момент в сознание волшебника закралась мысль о том, что на протяжении долгого времени он не видел ни одного иного лица, кроме лица Вэйв, что их совместные изыскания сплотили магов настолько, что он уже слабо помнил то время, когда не знал выдающуюся юную исследовательницу. Они доверяли друг другу во всём, что касалось магии и их совместных исследований, зачастую бывало так, что Алексис предлагал какую-то формулу, прекрасно зная, что Вэйв подхватит его мысль, как будто это была её собственная, то же было верно и в отношении волшебника – когда девушка выводила на пергаменте очередной порядок рун, ему казалось, что их сознание течёт единым потоком, и ему нет нужды даже озвучивать свои мысли – лишь только направить их ей.
Одним из вечеров, когда Алексис и Вэйв прогуливались под стенами башни, придворный маг понял, что наконец-то принял осознанное решение – отныне Орден Морганы станет его домом, его новой жизнью, не смотря на то, какова была старая. Вместе с юной волшебницей, маг направился в залу для аудиенций, где в тот момент пребывала Сильвира и сообщил госпоже-архимагу о принятом им решении. На секунду ему показалось, что столь привычный холодно-надменный взгляд стал тёплым, принимающим, когда госпожа отослала его изящным мановением своей белоснежной руки готовиться к ритуалу посвящения. Алексис был готов уже давно – с момента их последней встречи он лишь всё больше и больше утверждался в своём решении, и вот – время настало. В торжественной обстановке, под звуки прекрасной волшебной музыки, им были принесены обеты, связавшие его до смерти с теми, кто теперь становился ему не просто коллегами, но братьями и сёстрами.
Когда же все клятвы отзвучали и пришла пора – Алексис принял из рук Сильвиры волшебный самоцвет, огранённый в форме слезы глубокого цвета летней ночи, и не было человека более счастливого, когда сама Леди-Магистр распростёрла объятия, дабы скрепить их единство. Когда он обнял её, аккуратно привлекая к себе, и её руки сомкнулись на его плечах, сердце готово было пробить клеть из рёбер и, вырвавшись наружу, кричать от величайшего счастья! Казалось, мгновение длилось целую вечность – он наслаждался теплом её тела, которое было столь близко, что подобного маг не мог представить себе даже в самых смелых мечтаниях, он ловил каждое движение её рук, вдыхал аромат её волос, будто запах самых сладких цветов всех полей мира, он ощущал под тонкими пальцами нежную гибкость её стана и не мог, не желал прекращения этого!.. Наверное, так чувствуют себя влюблённые, предаваясь первой страсти, когда счастье переполняет их, а мир, кажется, застывает вокруг, лишь бы не спугнуть это священное чувство…
Алексис очень смутно помнил, как благодарил госпожу Сильвиру за высокую честь оказанную ему, как заверял в своей вечной преданности – ощущение недавно свершившегося чуда переполняло его, он не мог забыть произошедшего даже когда они с Вэйв вновь спустились в подземелья библиотеки чтобы вернуться к своим исследованиям.
Не смотря на то, что поиски верной магической формулы неуклонно вели к желаемому результату, какую-то основную деталь маг и юная волшебница, всё же, упускали до сих пор, а посему им пришла в голову идея пригласить сотрудничеству ещё одного специалиста по ритуалам, из общую знакомую – госпожу Патрицию из Ордена Мерлина. Это был беспрецедентный шаг – за долгое время существования Орденов они почти никогда не сотрудничали друг с другом столь плотно, но любые стереотипы когда-нибудь должны быть сломлены. Патриция с радостью приняла предложение Вэйв и Алексиса, и с первого же момента включилась в работу. Оказалось, что именно её знаний о тайных магических символах призыва как раз и не хватало для успешного составления завершённой формулы. Наконец-то ритуал был подготовлен, идеально подобранная формула и компоненты порадовали бы глаз любому исследователю, что решился бы взглянуть на них. Вклад Вэйв и Патриции в его разработку и проведение был столь глубок, что практически невозможно оценить, кто же из них сделал больше для совместного исследования обоих Орденов.
Проведение обряда было назначено на полночь и местом избрали центральную площадь портового района. Под покровом тьмы маги обоих орденов зарождавшегося Конклава торжественно выступили к месту его проведения, где Вэйв и Патриция производили последние приготовления – проверяли сложные фигуры, заучивали наизусть слова заклинаний, в сотый раз убеждаясь в том, что нигде не было допущено ни одной ошибки, ибо она могла привести к гибели тех, кто принимал участие в ритуале. Вэйв настояла на том, чтобы роль медиума, как самая опасная и выматывающая, досталась ей, ибо лишь она знала обряд досконально во всех мельчайших подробностях и, если вдруг была допущена ошибка при его подготовке – ответственность, как она считала, должна была лечь на неё. Честь же провести обряд была отдана Леди-Магистру Сильвире Мистлейк.
Вспыхнули свечи, и глубокий властный голос Магистрессы, наполнявшийся силой, раскатами пронёсся над площадью… Как же она была прекрасна, облечённая Силой, магической мощью, властью повелевать стихиями, преодолевать смерть. Волосы Сильвиры разметались по плечам от внезапно налетевшего порыва леденящего ветра, платье её трепетало под его порывами, облегая изгибы прекрасного тела, её руки, с лихорадочной быстротой вычерчивающие в воздухе магические руны, что вспыхивали и уносились сетром, сверкали безупречной белизной подобно молниям, расчерчивающим ночное небо… Собравшиеся маги подхватывали и повторяли слова ритуала, заклиная дух Жаннетт Вуайон, могущественнейшей и живших магов (исключая разве что самих Моргану и Мерлина), прийти и ответить на их зов. Свеча у ног Вэйв затрепетала и потухла, будто под порывом резкого ветра, мрак, сгустившийся за спиной юной волшебницы начал приобретать очертания прекрасной огневолосой девы – той, что каждую ночь входила во сны Алексиса. Когда Вэйв заговорила – голос её изменился до неузнаваемости, подстраиваясь под тембр и интонации духа той, которую маги так желали и которой страшились…
Алексис лишь смутно запомнил то, о чём вели речь Сильвира и Жаннетт – его более занимало то, о чём лично он сам может узнать от той, кого так желал призвать в этот мир (прим. Авт. Эту информацию несложно отыскать в архивах орденов, так что приводить её в данном повествовании не имеет особого смысла). Когда обмен колкостями между представителями Орденов и духом покойной девы-Архимага был окончен и настал черёд волшебника взять слово, Алексис попросил всех присутствующих удалиться из круга, дабы переговорить с вызванным духом приватно. Жаннетт явно была рада видеть своего любимого ученика (она отчётливо сделала недвусмысленный акцент на слове «любимый»), она поведала ему о том, в сколь близких отношениях они находились до её гибели, напомнила, что он был единственным, кому удалось путём долгих исследований совместить силу магии с силой меча – он создал и возглавлял школу-орден боевых магов в Йорке, и ежели бы не Катаклизм, школа бы процветала до сих пор. Алексиса же волновал совсем иной вопрос – существует ли способ вернуть память, кроме тех, что были озвучены Жаннетт в открытом разговоре с представителями Орденов, и конечно же, леди-Архимаг снисходительно поведала своему любимому ученику об этом способе – необходимо было всего самую малость – смешать кровь трёх людей, обладающих магическим даром для того, чтобы память всех троих была свободна от сковывающего её тумана. На последок, Жаннетт пообещала почаще возвращаться и говорить со своим любимым учеником, продолжая обучать его… (прим. Авт. Но это уже совсем иная история…)
Когда же обряд завершился, и Вэйв, покинутая духом Жаннетт, без сил опустилась на землю, Алексис оказался подле неё первым в безумном волнении и с предложением помощи, однако она не потребовалась. Несколькими минутами позже, когда Вэйв окончательно пришла в себя, она рассказала волшебнику, что помнит всё, о чём её устами вещала Жаннетт, в мельчайших подробностях и поклялась хранить эту тайну. Алексис по праву оценил этот шаг и предложил юной волшебнице участие в эксперименте по возвращению памяти. В глазах Вэйв отчётливо читался страх перед тем, что она может вспомнить, но она обещала подумать и дать ответ после Совета Магов.
(прим. Авт. Приводить здесь хронологию, протоколы и решения, принятые на Совете Магов Конклавом – значило бы излишне затруднять читателя хитросплетениями политических интриг, не имеющих отношения к нашему повествованию. Желающие же изучить данный вопрос подробно, могут ознакомиться с протоколами Совета в библиотеке Конклава).
Всё время совета, Алексис ловил на себе взгляд Вэйв, полный таинственности, мудрости и… Чувства? Что это могло быть? Волшебник не мог дать себе в том ответа, он думал лишь о поставленной им цели, надеясь, что времени переговорить с Вэйв у него отныне будет предостаточно.
После окончания Совета, когда Конклав был образовании и большая часть магов разошлась по собственным делам, Вэйв, Алексис и его сестра в тайне ото всех пробрались в дальние подземные покои, и обнажив ритуальный клинок, сделали по небольшому надрезу на запястьях. О нет, это не имело ничего общего с магией крови, но когда алый эликсир, смешиваясь потёк по венам всей троицы, воспоминания нахлынули с силой шторма, сметающего на своём пути все преграды, унося туман забвения. Алексис уже и так знал обо всём от Жаннетт, а вот Вэйв увиденное потрясло настолько, что она некоторое время была не в силах произнести ни слова. Маг не стал допытываться о том, что же видела юная волшебница, он лишь аккуратно обнял её, шепча слова утешения, и помог стереть слёзы, катившиеся по её щекам. Потом он повёл Вэйв обратно в зал приёмов, где уже были накрыты столы и начинался пир по случаю объединения Орденов и созданию Конклава Магов.
Много вина было выпито в ту ночь, много отдано дружеских объятий, благодарственные речи произносились с каждым тостом, и, когда гости уже порядком захмелели, Алексис взял в руки лютню, что без дела висела на стене зала, обратив свой взор к Сильвире, и запел… Он пел только для Неё, глядя Ей в глаза, взгляд которых сравним лишь с глубиной ночного неба, и отблески свечей, казались ему звёздами. Волшебник обратил взор вовнутрь себя, погружаясь всё глубже в иные миры, окружение постепенно таяло, растворяясь прозрачной дымкой, а под ногами возникала дорога, сотканная из лунного света, ведущая к звёздам. Он пел Ей и лишь для Неё, для той, что сейчас была рядом, чья рука покоилась в его руке. Он пел лишь для Неё, и Её глубокий, властный голос вторил его песне. Он пел лишь для Неё, ибо теперь он знал, что был достоин той, к кому так стремился, чьи прикосновения обжигали его, заставляя чаще биться сердце. Он пел лишь для Неё, и рассвет новой жизни разгорался над миром, который им ещё предстояло возродить…
Записано Сэро, Менестрелем Бристоля
Со слов Алексиса из Йорка, известного под именем «Звездопад».